Иэн Гиллан: после Оззи и Дио…

Я оказался в Black Sabbath по разным причинам. В 1982 году мне пришлось распустить свой an Gllan Band из-за проблем с голосом. Я перенес операцию на гортани и потом почти год восстанавливался. Мое финансовое положение было весьма 1 шатким. У меня родился ребенок, я должен был кормить семью. Мысли о возрождении Deep Purple никогда меня не покидали, но в то время бывшие коллеги по группе были заняты другими проектами. Блэкмор и Гловер играли в Ranbow, Лорд в Whtesnake, а Пзйс работал с Гэри Муром. Я все же предпринял попытку собрать ребят и обсудить идею насчет реанимации группы. Встреча состоялась, но уже через полчаса мы вдрызг рассорились и расстались чуть ли не злейшими врагами. После той встречи я какое-то время был полностью деморализован. Но вот в один прекрасный день мне позвонил гитарист Sabbath Тони Айомми и спросил, чем я занимаюсь. Я ответил, что сижу дома без работы. Мы перекинулись еще несколькими фразами, и Тони предложил встретиться для «делового разговора». Вскоре мы оказались с ним и  Гизером Батлером в одном баре. О чем говорили, я совершенно не  помню. Помню только,  что мы здорово выпили, и Гизер в результате оказался под столом. Встреча продолжалась с раннего утра до позднего вечера, и домой я приплелся совершенно  пьяным.  На следующее утро позвонил менеджер Black Sabbath и поинтересовался, когда я могу приступить к записи вокальных партий для нового альбома группы. Я начал было мямлить, что ничего подобного не планирую, что это ошибка, что я, конечно же, люблю творчество Sabbath и уважаю музыкантов группы, но мой вокал совершенно не подходит для их музыки. Менеджер сказал, что я вчера подписал контракт с Black Sabbath, где указано, что я стал их новым вокалистом сроком на один год. А менеджером группы являлся тогда Дон Арден, спорить с которым было опасно. И в конце весны 1983 года мне пришлось в срочном порядке отправиться в графство Оксфордшир, чтобы приступить к работе. Это была чистой воды авантюра, хотя, оглядываясь назад, могу сказать, что год, проведенный с BS, оказался не таким уж и плохим.

Студия «Мапог» находилась в деревне Шиптон-он-Червелл, там мы и записывали альбом под руководством продюсера Робина Блэка, раньше работавшего с группой над ее классическим диском «Sabotage».

Тексты писались не мной, я приложил руку  только к «Hot Lne» и «Кеер t Warm». Кстати, как-то придя в студию, я обнаружил текст песни «Dsturbng The Prest, написанный после того,   как в адрес группы поступила-таки жалоба от монахов за громкую ночную музыку. Заканчивал работу я обычно к шести вечера, спускался к реке, брал лодку и плыл в местный паб.  Вот так и шла работа,  и мой основной вклад в альбом, по словам Гизера. был не в исполнении вокальных партий, а в том, что я дал им тему для песни  «Trashed», которая открывала диск. Парни написали ее после того, как я, здорово набравшись в пабе, взял машину барабанщика Билла Уорда и начал нарезать круги на картодроме неподалеку от студии. В итоге машину я разбил, она загорелась, и я просто каким-то чудом из нее выбрался. Альбом «Вот Agan» получился, на мой взгляд, довольно странным. Саунд был так себе, а еще создавалось впечатление, что мой голос звучит отдельно от музыки. Но это не так меня напрягало, как обложка, показавшаяся мне совершенно отвратительной. Потом я читал в прессе, что после получения пробного тиража альбома меня при виде обложки якобы стошнило, и я выкинул в окно целую коробку с пластинками. Я такого не помню.

Зато помню безумный гастрольный тур по раскрутке альбома. Мне предстояло многое вытерпеть: и бегающего по сцене с истошными воплями карлика с обложки, одетого в красное трико, и исполнение песен эпохи Дио «Neon Knghts» и «Heaven And Hell». С подачи Тони и Гизера пришлось также исполнять и мою «Smoke On The Water», которую фэны Sabbath принимали крайне негативно. Я понимал, что занимаюсь не своим делом и явно не вписываюсь в группу. Мне была чужда ее мрачная эстетика и темы песен. Наверное, поэтому я никак не мог выучить слова многих  композиций и шел на разные ухищрения. У меня была большая тетрадка, куда я записал всю лирику, она лежала на сцене перед мониторами. Я наловчился перелистывать во время концерта страницы ногой, хотя иногда моя методика давала сбой. Это случалось, когда на сцену давали много дыма, получаемого из сухого льда. Влага конденсировалась, страницы тетрадки распухали, и приходилось нагибаться, чтоб их перевернуть. Концерты не доставляли мне удовольствия, я отрабатывал контракт и с нетерпением ждал дня, когда это все закончится. Удивительно, но альбом, несмотря на плохую запись и мой не подходящий группе вокал, неплохо продавался — и дошел до 4-й строчки британского чарта. Тем не менее, я в группе задерживаться не собирался. Я считал себя худшим вокалистом BS за всю их историю, поэтому совершенно не старался петь, а также следить за своим внешним видом и ограничивать себя в количестве спиртного. Как оказалось, все это стало в итоге катализатором воссоединения Deep Purple. Ближе к концу тура мне позвонил Блэкмор и сказал, что накануне видел выступление Black Sabbath по телевизору, и, узрев меня в таком неприглядном виде, решил «вытащить старого товарища из этого дерьма». «Думаю, с твоими мытарствами нужно заканчивать, — заявил Ричи. Давай встретимся с ребятами и обсудим реанимацию группы». На сей раз встреча прошла отлично, мы подписали контракт с рекорд-лейблом и сели работать над «Perfect Strangers». Что произошло дальше — вы хорошо знаете: произошло полноценное возвращение группы, и мы (как и многочисленные фэны DP) были на седьмом небе от счастья!